Федеральное государственное унитарное предприятие «Российский государственный научно-исследовательский и проектный институт урбанистики» около года назад по заказу структур карельского правительства приступило к разработке генерального плана для Лахденпохского муниципального района. Как только об этом стало известно, еще несостоявшийся документ обзавелся шлейфом скандальности.
Федеральное государственное унитарное предприятие «Российский государственный научно-исследовательский и проектный институт урбанистики» около года назад по заказу структур карельского правительства приступило к разработке генерального плана для Лахденпохского муниципального района. Как только об этом стало известно, еще несостоявшийся документ обзавелся шлейфом скандальности. Сначала многих удивила цена работы, потом возникло непонимание: «зачем нам нужен план, у нас сегодняшних проблем хватает». А уж когда были представлены первые результаты работы, и вовсе на это дело махнули рукой.
А между тем, работа по планированию имеет юридическую силу для района. Она представляет собой концепцию развития на ближайшие 25 лет. И вольно или невольно, но район в своей жизни будет обязан ее придерживаться.
Конечно, взгляд из Питера на развитие Лахденпохского района не лишен изъянов: сказывается незнание тонкостей и нюансов территории. Но с другой стороны – специалисты несут ответственность за свою работу и лишены политических, личных или других амбиций.
Так почему бы не полюбопытствовать, как будет жить район в ближайшие годы? Тем более, что многие спорные вопросы тут и только тут находят подтвержденные экспертами ответы. А эксперты не скрывают и не устраивают тайны из своей работы, разве что самую малость.
Евгений Миролюбов, главный инженер проектов архитектурно-планировочной мастерской №2 Института урбанистики любезно согласился ответить на мои вопросы:
Часть первая.
Карьерная экономика.
— В чем смысл создания схемы территориального планирования?
— Смысл в том, чтобы обеспечить работу муниципального района по размещению собственных объектов. Все, что запланировала районная власть, должно быть отражено в схеме. Задача проектировщика найти те возможности, которые есть у района, их выделить на схеме и показать власти. Хотя она и так все это видит. Но еще раз необходимо заострить внимание и подтолкнуть к реализации.
— Какую силу имеет ваша концепция, этот документ?
— Юридически имеет силу нормативного акта муниципального района.
— На каких экономических «китах» будет строиться жизнь района?
— Основное богатство этой территории, как и всей территории Карелии – строительный материал, то есть, щебень. Этот вопрос на слуху в Питере, есть 
определенные интересы. Но нашей проектировочной воли тут не очень много: мы делаем работу для района, опираясь на полномочия района. А карьеры – это полномочия республиканской власти, которая владеет и распоряжается недрами. Но она должна в своей работе учитывать действующие и планируемые ограничения на территории. Конечно же, первое ограничение – планируемый национальный парк. Его проект никто не отменял, что накладывает определенные ограничения на будущее использование территории, в частности – горной промышленности.
Мы определили с учетом будущего парка те места, где возможна разработка гранитных месторождений и производство щебня. В ближайшей перспективе это три месторождения: карьер «Яккима» в Лахденпохья, карьер «Удачное» в Элисенваара и Алхо.
— Карьер Алхо – это тот карьер, что уже начал работать?
— Да, но работает не в полную силу. У Алхо много участков, месторождение довольно разбросано. Тем не менее, оно расположено благоприятно по транспортной доступности, там проведена организационная работа, создана инфраструктура.
— А на основании чего вы пришли к мнению, что эти три карьера могут открыться, а другие в ближайшие годы – нет?
— Могут открыться и другие. В проекте определен перечень тех месторождений, которые планируются Министерством природных ресурсов к освоению на территории района. По поводу же ближайших лет — есть три разных инвестора, которые активно претворяют в жизнь каждый свой проект. Несмотря на кризисные явления, они будут выводить карьеры на рабочую стадию, и как минимум, на 20 лет работы они обеспечены сырьем, значит, будут трудиться.
— В ближайшем будущем нам стоит ожидать 3 карьера. Все разговоры об остальных лицензиях, разработках…
— …Пока только разговоры. Есть несколько вопросов, ограничивающих развитие горной промышленности, прежде всего, это транспорт и энергетика.
— Например, единственная железнодорожная ветка, которая с севера уже тоже нагружена.
— Да-да, безусловно. И дефицит вагонов, и дефицит сортировочных станций, и пропускная способность железнодорожной ветки. Удачно складывается ситуация в Элисенваара и Яккима, а другие карьеры, планируемые вне этих станций под большим вопросом. Например, станция Хийтола не позволяет организовать крупный сортировочный пункт.
— А не было ли мыслей сделать в районе вторую железнодорожную ветку?
— У нас-то есть все эти мысли. И по электрификации, и по строительству второго пути. Но тут опять надо все очень точно разграничивать. Если раньше мы проектировали в рамках одного государства, в рамках единой системы, то сейчас каждый отвечает за то, что ему поручено. И полномочия развития железной дороги – это полномочия федеральные. Их стратегия, которая расписана уже до 2030 года, на эту ветку внимания, к сожалению, не уделяет. Но если будет возрождение, то, к этой идее стоит вернуться.
— Вспоминаются разговоры о том, что в Ихала есть графитовое месторождение…
— Мы знаем об этом крупнейшем в масштабах России месторождении. Для экономики района Ихальский графит – вкусная тема, но есть одна непреодолимая сложность — конъюнктура рынка и большие начальные капиталовложения в проект. Пока проще его покупать в другом месте, то есть, необходимости в его разработке сейчас нет, во всяком случае, мы его разработку не рассматривали на перспективу до 25 лет. Но если государству это месторождение понадобится, если найдется подходящий инвестор, оно может быть вовлечено в деятельность. Это как богатство, которое лежит где-то там, и пусть пока лежит.
— Не могу спросить еще о лесных ресурсах: долгое время они играли большую роль в экономике района. Какова судьба лесной отрасли в будущем?
— Лесное перерабатывающее производство нужно сюда тянуть! Желательно, чтобы это была глубокая деревообработка – мебельное производство, домостроение. Здесь есть население, разнообразные транспортные пути, другие заделы для деревообработки. И даже если не учитывать собственных лесных ресурсов – а эта база скромная, если не сказать – маленькая, то все равно, переработка леса должна здесь быть. Северные районы Карелии связаны железной дорогой, никто не отменял перевозку леса по Ладоге. В первую очередь – в город Лахденпохья, как уже устоявшийся центр.
Часть вторая
(почти фантастическая).
Транспорт
В своей работе мы всерьез рассматриваем восстановление перевозок по Ладоге. Предполагается восстановление грузового порта в Лахденпохья.
— В Лахденпохья будет порт?
— Да. По крайней мере, причальная стенка грузовая.
— А где?
— На месте существующего. Он там есть, просто он в упадке. У фанерного комбината.
— Его там нет.
— Совсем нет, как такового?
— Причальная стенка была, но то, что осталось сейчас, таковой назвать уже невозможно.
— У нас запланировано восстановление этого объекта.
— А сколько это может стоить?
— Понятия не имею, достаточно больших денег.
— Какие обоснования есть для порта в вашей программе?
— По экономическим и географическим показателям в Лахденпохья просматривается большой грузопоток, который должен появиться после открытия пункта пропуска Сювяоро-Колмиканта. И по логике развития территории само собой напрашивается появление порта в Лахденпохья, или хотя бы причальной стенки. Плюс — уже состоялась передача в федеральную собственность автомобильной дороги Сортавала-Санкт-Петербург.
— Но она в жутком состоянии…
— Имеется в виду, что ее должны привести в соответственный, федеральный вид.
— То есть, построить новую?
— Фактически да.
— Поговаривали, что будут строить новую дорогу около границы.
— Ничего подобного у границы не будет.
— И вот, когда это все заработает…
— Если бы муниципальный район распоряжался бы всем на своей территории, то мы бы запланировали еще и восстановление железнодорожного потока через границу. Там всего 3 километра рельс надо. И тогда Лахденпохья стал бы славным транспортным узлом на пересечении трех путей: шоссе, железной дороги и воды. Но в ближайшее десятилетие на это рассчитывать сложно.
Часть третья.
«А лампочку вкрутите сами!»
— Как обстоит дело с электричеством?
— Район давно исчерпал мощности по электроэнергии. Связано это с тем, что использовались проектные мощности, сделанные не одно десятилетие назад. И сейчас, мы и пишем, и проектируем строительство и реконструкцию новых линий электропередач и подстанций.
— Наверное, электричество поведут под новое производство? Под те же карьеры, требующие много электроэнергии?
— Карьеры будут работать за счет автономных источников питания, прежде всего, дизельных электростанций.
— То есть, не будет строительства новых подстанций, новых линий?
— По схеме территориального планирования будет.
— Если энергетики построят?
— Да. Вопросы энергообеспечения – это вопросы муниципального района. И если власть считает, что ей необходимо электричество, пусть обращается в наши естественные монополии.
— Иначе говоря: если ты хочешь, чтобы проблема решилась, инициируй подведение линий электропередач?
— Да, именно так. До кризиса территорию готовить у властей особой нужды не было: инвесторы в «тучные» времена вкладывались сами. Однако жизнь меняется, и отношение к территории должно быть другое. Необходимо создавать условия, чтобы инвестор пришел именно сюда. И в этом отношении инициатива по энергообеспечению, по транспорту должна исходить в первую очередь от муниципального района.
Часть четвертая.
Форель и парк
Ресурс рыбного хозяйства в Лахденпохском районе очень велик, в частности, форелеводства. Прежде всего, рыбу выгодно развивать в шхерах. Большие объемы чистой воды, глубина делают эту территорию уникальной для форелеводства.
— Согласно вашим расчетам, каков потенциал производства форели в Лахденпохском районе?
— Можно производить в сто раз больше от того объема, который производится сейчас. Не только шхеры к этому приспособлены. В Карелии много озер со скалистым дном и чистой водой – для разведения форели это благоприятные условия.
— То есть, ограничений никаких?
— Ограничения есть. Озера и шхеры могут выдержать очень большой объем производства, но как это будет развиваться с учетом национального парка – пока не ясно, это большой вопрос, поскольку могут появиться территории, свободные от хозяйственной деятельности человека
— А не получится ли так, что сегодня объявят территорию национального парка, а завтра все работающие хозяйства попросят с территории удалиться?
— В России достаточно примеров работающих и планируемых форелевых хозяйств в пределах национальных парков. Я думаю, это не будет ограничением. Законодательство не запрещает.
Часть пятая.
Туризм и парк
В ближайшее время, туризм, конечно, район не прокормит, потому что еще нет как таковой сложившейся туристской инфраструктуры, ни в стране, ни тем более в Карелии. Это дело, которое не решается ни за год, ни за 5 лет. Такие вопросы решаются десятилетиями. Я говорю о формировании полноценного туристского комплекса, т.е. это не просто охотничья база, которая открыта, это целая цепочка организаций, завязанных друг на друге, по предоставлению различных туристских продуктов, маршрутов, услуг, сервиса. Когда комплекс сформируется, тогда можно говорить о том, что отрасль занимает какое-то значительное место. По нашим прогнозам в ближайшее время этого не случится. Но закладывать основы необходимо сейчас.
— Что нужно делать муниципальной власти Лахденпохья, чтобы в районе развивался туризм? Дороги строить или какую-то «фишку» придумать? Или фестиваль организовать?
— Для этого надо делать все перечисленное и даже больше. Прежде всего, надо к своему историко-культурному наследию относиться бережно. Есть 
ведь совершенно уникальные вещи! По нашим соображениям, именно Куркиеки получается туристским центром и по своей исторической значимости, и по тому, что там уже сейчас есть. Этому делу нужно только помочь. На основе Куркиекского краеведческого музея предполагается организация районного туристского центра с возрождением народных промыслов, с накоплением информационного материала.
А если бы не колючка погранзоны и прямая трасса в хорошем состоянии до Лахденпохья, то благодаря красоте местности, ее доступности, объем туризма был бы, пожалуй, больше, чем в Приозерском районе. Вспомним, что Ладожские шхеры как раз только начинаются у границы Ленобласти и продолжаются в Карелии. И лишь грунтовка, да пограничники останавливают туристский вал Питера. В противном случае, он давно был бы в Лахденпохья.
— Если будет нацпарк, то…
— Будет урегулирована и поставлена на правовое поле вся туристская деятельность. Наступит конец «дикому» туризму, а территория начнет с него получать дивиденды. Все говорят, что туристов много, но территория с них (туристов) практически ничего не имеет. Нацпарк – это не заповедник. Никто не поставит забор, и ягоды, грибы там собирать можно, рыбу ловить для местного населения ограничений не будет. А посещения приезжими национального парка – это небольшая копеечка в пользу территории. У территории появляется юридическое лицо, она имеет возможность привлекать средства для своего развития. Кто это будет контролировать. В идеале – природный парк под контролем региональной власти, но у федералов режим контроля больше.
Часть шестая
Мы и соседи
— Сравните, пожалуйста, Лахденпохский район с его соседями. Есть ли разница?
— Сортавала получил серьезные преференции при открытии таможни. Пункт пропуска «Вяртсиля» стал тем «локомотивом», который «тянет» район и будет его тянуть и дальше. Вряд ли значение Сортавальского района в ближайшие 20-25 лет пошатнется. Он стал центром Приладожья, и таковым останется. А вообще, три Приладожских района очень схожи по судьбе, по истории, по возможностям, по ресурсам – по куче макропараметров. Не зря в советские времена их воспринимали именно как Северное Приладожье. Есть в этом логика, есть в этом смысл.
Вместо того чтобы выступать конкурентами за и так ограниченного потребителя, в масштабах экономики гораздо разумнее была бы кооперация. Если говорить о далекой перспективе, когда территория Лахденпохья станет туристской зоной федерального значения, то вес Сортавала все равно сохранится. Я понимаю, что это не обрадует некоторых жителей Лахденпохья, но так оно есть и сейчас: управление большинством административных функций находится Сортавала.
— А Приозерский район как выглядит на нашем фоне?
— Лахденпохья ни в чем не уступает Приозерску по своим возможностям. Вполне вероятно, она даже сильнее. Другой разговор, что Карелия долгое время была закрытой территорией, пограничной зоной. И, конечно, свою тормозящую роль сыграли эти 40 км грунтовых дорог. А у Приозерского района были финансы и возможности Питера вкупе с прямой трассой.
— В итоге, будущее района, это: три карьера, форель, и где-то на вдалеке – туризм?
— Между форелью я бы поставил сельское хозяйство, а потом уже туризм. Конечно, кормиться от земли – дело достаточно рискованное, но в Мийнальском и в Куркиекском сельском поселении это возможно. Тем более что есть ряд инвесторов, заинтересованных в восстановлении молочного и мясного животноводства. В целом, Приладожье — это не та территория, где не может быть сельского хозяйства. Оно всегда было, кое-где осталось, и должно возродиться.
— А вы сами хотели бы жить в Лахденпохья?
— С большим удовольствием. Я эти места очень люблю и бываю в них с детства.
Артём Леонов
Специально для RobinzonST
СПРАВКА:
Федеральное государственное унитарное предприятие «Российский государственный научно-исследовательский и проектный институт Урбанистики» Госстроя России (Санкт-Петербург) основан в 1929 году, и в 2004 году отметил свое 75-летие. До 1991 года он носил название: Ленинградский государственный институт проектирования городов – «Ленгипрогор». За годы своего существования институтом разработаны проекты более чем для 600 городов России и стран бывшего СССР
Сегодня — это крупный федеральный градостроительный институт Российской Федерации, по состоянию на 01.08.2008 года в нем работает более 400 человек.
Институт выполняет все виды градостроительных, архитектурно-строительных проектов, проектов в области охраны окружающей среды и инженерного обеспечения городов, реставрации объектов культурного наследия.
Решением Министерства регионального развития Российской Федерации и Федерального агентства по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству № 148-ВЯ/20 от 22 января 2005 года институт назначен головной проектной организацией по работам градостроительного и планировочного профиля в Российской Федерации.
